Казалось бы, с таким бэкграундом, необыкновенными ближайшими родственниками, когда гены и Господь Бог заложили в него столько красоты, таланта и душевного богатства, он, Андрей Михалков-Кончаловский, и должен был в результате тоже оказаться на самой вершине. Но это когда как, ведь порой — и даже очень часто — та самая природа на детях отдыхает. Но Кончаловский, как и его брат Никита Сергеевич, особый случай.
Он же еще музыкой серьезно занимался, то есть обостренное отношение к миру, его познанию в него заложено изначально. Кончаловский стал большим режиссером, да просто выдающимся. Внутренне, конечно, он всегда спорил, соперничал со своим младшим братом, и казалось до поры, что ему все-таки проиграл. Потому как Никита начал необыкновенно мощно, практически каждая его премьера становилась бестселлером, шлягером, глубинным актом современного творчества. А Кончаловский в это время снимал хорошее кино, но от ума. Назвать это горем от ума никак нельзя, все-таки он совсем не Грибоедов и не Чацкий.
Когда-то, еще в ранней молодости, Андрей Сергеевич взял томик Бунина и начисто его переписал, чтобы понять, из чего состоит гениальность, как это делается. Да, разъял алгеброй гармонию, после чего стал снимать необыкновенное кино. Чего не хватало? Вот скорее той эмоции, что всегда присутствовала в младшем брате, тонкости ощущения до слез, трепетности отношения к своему делу, искусству. Этим выделялся Никита Михалков, чем и достиг громадного успеха, почти совершенства.
Но дальше что-то произошло, случилось: у Кончаловского к зрелости вдруг появилась та самая эмоция, свежесть чувств, ощущений. Нет, нельзя его было раньше назвать абсолютным циником, но голова, мозги, ум всегда у Кончаловского шли впереди всего остального, а тут, к старости, произошел этот так необходимый баланс. Конечно, он и раньше был чувствительным человеком. В феллиниевском фильме «Ночи Кабирии», когда Джульетта Мазина, так униженная, ограбленная, идет в опустошении, возвращается к себе домой, и слезы в глазах, а потом вдруг улыбка, несмотря ни на что, наперекор судьбе… Когда Кончаловский такое смотрит, доходит до этого места — всегда плачет, всегда.
Но сейчас это единственный русский режиссер, который в своей зрелости стал снимать еще лучше, чем раньше, нашел-таки золотую точку сечения, когда и ум, и сердце — всё работает только на собственную исключительность. Отсюда каждую новую премьеру понимающий в кинокультуре народ так ждет. И Кончаловский идет этому народу навстречу, снимает в свои 80 с лишним так часто, как никогда, и почти каждый его фильм становится призером, лауреатом главных призов в Каннах, Берлине, Венеции.
Когда-то Кончаловского считали западником, а его младшего брата, конечно же, патриотом-славянофилом. Когда-то он чурался власти, вообще государства, уехал в Америку от греха цензуры подальше, там снимал довольно успешно. Но это было раньше, а сейчас… Сейчас он по идеологии, по отношению к России приблизился к своему младшему брату. Возможно, это гены их папы Сергея Владимировича так сильно себя проявили. Но теперь Кончаловский абсолютный русофил-государственник, они с Никитой Сергеевичем словно близнецы-братья. Нет, Кончаловский прекрасно рассказывает об искусстве вообще, живописи, музыке — аж заслушаешься. Это так глубоко, современно, очень интересно. Но всё же государство российское он нынче ставит в приоритет, чьи интересы для него, кажется, превыше всего, как и для бесогона, его младшего брата.
Почему же он так изменился? Его право, само собой. Может, это и разочарование в Америке, вообще в Западе, не знаю. Но и такого Кончаловского не принять и не понять нельзя, просто невозможно. Хотя тот, прошлый, да и вообще это разделение труда, мысли между братьями мне всегда были ближе. Теперь они будто срослись душами. Но это тоже очень интересно, очень.
Слушайте Кончаловского, думайте, сравнивайте, переживайте. Это же явление в русском искусстве, да и вообще в мировом.
СУКИНЫ ДЕТИ
