Антон Силуанов — РБК: «Нам пришлось принимать нестандартные решения»
Сюжет Интервью РБК Почему в 2024 году правительству придется увеличить свои траты, удастся ли в последующие годы не допускать сверхрасходов, как бюджет может помочь в борьбе с инфляцией — на вопросы РБК ответил министр финансов Антон Силуанов
Антон Силуанов
— В следующем году бюджет выходит на параметры первичного структурного баланса. Это значит, что, если вынести за скобки расходы на обслуживание госдолга и дополнительные (конъюнктурные) нефтегазовые доходы, бюджет будет сбалансирован. Но в 2024 году бюджет может потратить до 1,5 трлн руб. сверх запланированного, а первичный структурный дефицит может достичь 3,1 трлн руб. Чем обусловлен такой «размен» между годами по расходам?
— Действительно, мы на предстоящую трехлетку сделали бюджет, исходя из бюджетного правила. Мы координируемся здесь с денежно-кредитной политикой, с тем, чтобы у Центрального банка было больше возможностей для того, чтобы смягчать денежно-кредитную политику. Потому что если мы имеем баланс бюджета, ужесточаем свою политику, то у Центрального банка появляются дополнительные возможности для ослабления денежно-кредитной политики.
Теперь вопрос о текущем годе. Да, мы вышли в парламент с предложением об увеличении расходов федерального бюджета. Связано это с тем, что возникли в течение года незапланированные траты. Какие? Мы видим, что в связи с ростом ключевой ставки увеличиваются расходы по субсидированию процентных платежей. Конечно, это ипотека. И те люди, которые взяли ипотеку под 6% семейную или под 8% льготную, для них ставки стабильные остаются. Разницу покрывает бюджет. Поэтому более 1 трлн руб. из бюджета в этом году мы достанем и отдадим для того, чтобы у людей не менялась ипотечная ставка.
Кроме того, чуть возросли расходы по обслуживанию долга в текущем году тоже из-за процентных ставок в экономике. Ну и следующее, самое главное, пожалуй, это задачи специальной военной операции. Потребности Министерства обороны и силовых ведомств удовлетворяются в первоочередном порядке. Любые потребности для обеспечения успеха на фронте мы финансируем в первую очередь.
Эти три основные позиции и повлияли на увеличение расходов. Не факт, что мы все 1,5 трлн руб. возьмем. Посмотрим, как будет складываться ситуация. У нас, мы видим, сейчас доходы поступают выше плана. Возможно, что часть расходов мы заместим дополнительными налоговыми поступлениями.
— Есть ли уверенность у Минфина, что обязательство по поддержанию первичного структурного баланса, которое взято по крайней мере до 2030 года, будет выполнено, невзирая на возможные шоки? Был пандемийный шок, санкционный шок, которые в свое время требовали корректировок бюджетного правила…
— Мы планируем с учетом тех принципов, о которых мы говорили, а принципы — это как раз бюджетное правило. Вы можете сказать, что будет происходить в течение шестилетнего периода? Я думаю, что мало кто может предположить. Поэтому наша задача заключается в том, чтобы иметь устойчивые финансы. Они достигаются путем реализации бюджетных принципов, правил, доверие формируется к финансовой системе, в том числе со стороны людей, со стороны наших финансовых инвесторов. Поэтому мы закладываемся на устойчивость финансовой конструкции, бюджетной конструкции. Если что-то будет дальше происходить, будем реагировать. Если потребуются дополнительные какие-то траты, будем искать как внутри бюджета, так и вне бюджета, будем смотреть по ситуации. Но задача Минфина заключается в том, чтобы стабильность в финансах не страдала. Бюджет, который сформирован на трехлетку, соответствует этим подходам. Непростой бюджет, пришлось принимать ряд нестандартных решений.
Каким будет бюджет
Проект федерального бюджета на 2025–2027 годы сформирован исходя из нулевого первичного структурного дефицита — впервые как минимум с 2019 года. То есть его расходы (по плану это 41,5 трлн руб. в 2025 году) должны быть равны сумме ненефтегазовых доходов (29,4 трлн руб.), базовых нефтегазовых доходов (то есть рассчитанных исходя из цены нефти $60 за баррель — 9,1 трлн руб.), расходов на обслуживание госдолга (3,2 трлн руб.) и разности между предоставлением и погашением внутригосударственных бюджетных и межгосударственных кредитов (минус 0,2 трлн руб.). В 2023 году расходы бюджета были больше, чем сумма ненефтегазовых доходов, базовых нефтегазовых доходов, процентных расходов и сальдо бюджетных и межгосударственных кредитов, на 2,8 трлн руб. По итогам 2024 года они должны быть больше на 3,1 трлн руб. (первичный структурный дефицит).
— Насколько российский бюджет готов к сценарным «развилкам» по ценам на нефть? Цены на нефть могут стать как положительным шоком, так и отрицательным. Обострение на Ближнем Востоке может привести к резкому росту цен. С другой стороны, Дональд Трамп может вернуться на пост президента США, а его политика способствует расширению предложения американской нефти.
— Для этого и есть элемент бюджетного правила: мы планируем бюджет при базовой цене нефти $60 за баррель. Все, что выше, если будет, пойдет в Фонд национального благосостояния (ФНБ). Если цена ниже, будем брать деньги из фонда. Наша задача — обеспечить исполнение наших обязательств, решений, которые принимает правительство, вне зависимости от внешней конъюнктуры. Хочу сказать, что мы здесь уже достигли определенных положительных результатов. Доля ненефтегазовых доходов в общем объеме федерального бюджета сегодня составляет две третьих. В 2025 году нефтегазовые доходы в общем объеме доходов федерального бюджета — 27%, а в 2027 году — 23%.
Если посмотреть в целом на бюджетную систему, то доля доходов, не зависимых от нефти и газа, — 90%. Во-вторых, ненефтегазовый дефицит сокращается. Если в следующем году он будет 5,5%, то в 2027-м — около 5%. Это лучшие результаты, которые у нас были до ковида и в самые устойчивые периоды. Понятно, что мы не знаем, как будет развиваться ситуация, но на то и Минфин, чтобы предлагать решения в разных непростых ситуациях.
— Планируются ли инвестиционные расходы из ФНБ в следующем году?
— [Из тех проектов, что на слуху, ] ВСМ — высокоскоростная железнодорожная магистраль Москва — Питер. [На нее] 300 млрд руб. предусмотрено из ФНБ. И этот проект живой. Мы считаем, что он будет реализован и будет очень востребован, это очень хороший проект. Целый ряд других позиций также у нас есть: газоперерабатывающее предприятие в Усть-Луге, дорожная инфраструктура, целый ряд других. Поэтому все, что запланировано за счет средств ФНБ, будет реализовано.
— Год назад, обсуждая проект бюджета 2024 года, вы сказали, что его нельзя назвать «военным». Что-то изменилось в этом году?
— Можно посмотреть, как растут расходы на технологическое лидерство. Радиоэлектроника, станки, беспилотники, малая химия, авиастроение, судостроение. В два раза объем средств на эти направления в следующем бюджете увеличивается. Задачи специальной военной операции, как мы говорили, — это наш приоритет основной: тратим денег столько, сколько нужно для фронта, для победы. Но и не забываем про свой технологический суверенитет. Мы не можем зависеть по критическим технологиям от импорта из западных недружественных стран. Поэтому нужно иметь собственные компетенции, собственное производство, для этого нужна и государственная поддержка. Будем оказывать.
— В проекте бюджета заложена отмена 50-миллиардной «нашлепки» на НДПИ в отношении «Газпрома», что должно сэкономить ему 600 млрд за год. С чем связано это решение?
— «Нашлепка» вводилась, когда были высокие цены на газ. Была инициатива Минфина о том, чтобы часть дополнительных доходов при цене на газ $2 тыс. и более за 1000 куб. м могла бы пополнить федеральный бюджет. Мы нуждались в то время в деньгах. И сделали эту «нашлепку» на трехлетний период. Сейчас видим: ситуация изменилась, у «Газпрома» ресурсы сократились. Это с одной стороны. С другой стороны, инвестиционные потребности для строительства газопроводов увеличились. Поэтому таким образом мы помогаем реализовать «Газпрому» инвестиционные проекты, которые сейчас крайне необходимы для страны.
— Выступая недавно в Госдуме, зампред Банка России Алексей Заботкин сказал, что ведомства, в том числе Минфин, обсуждают меры приоритетной поддержки отраслей, альтернативные льготному кредитованию. Какова ваша точка зрения на этот счет? Что делать с программами льготного кредитования и чем, если они нужны, их можно заменить?
— Алексей Борисович [говорил] о том, что у нас значительная часть кредитов в экономике — 10% — субсидируется из бюджета. И пока существует большое субсидирование, повышение ставки для таких кредитов нечувствительно. Центробанк говорит: у нас будут высокие ставки, пока есть такая нечувствительность к кредитованию и субсидированию из бюджета. В этой связи было предложено субсидировать не столько кредиты, сколько привлечение капитала. Мы уже такие программы реализовывали для малого бизнеса, когда помогали малому бизнесу выходить на финансовый рынок, на фондовый рынок и компенсировали часть его расходов при размещении бумаг. Думаю, что в этом направлении мы продолжим, расширим поддержку такого рода привлечения средств.
— Несмотря на то что планируется первичный структурный баланс, некоторые эксперты назвали проект бюджета проинфляционным. Вы с этим согласны? Что можете им ответить?
— Нет, не согласен. Если раньше, в предстоящие годы, бюджетный импульс был достаточно существенный — порядка 10% ВВП, по нашим оценкам, — то сейчас бюджетный баланс сведен с первичным нулем. И бюджет здесь ни в коем случае не является источником для формирования новых денег в экономике. Этот бюджет мы обсуждали вместе с Центральным банком. Мы обсуждали его в правительстве с привлечением банковских экспертов Центробанка. И я вижу, что Центральный банк поддерживает идею и те решения, которые заложены в бюджетной политике на предстоящую трехлетку.
— Чем обусловлено недавнее смягчение правительством требования по обязательной продаже валютной выручки экспортеров?
— Это смягчение было сделано по возврату выручки в рублях. Если посмотреть, какая сегодня ситуация по возврату выручки в валюте, то экспортеры должны вернуть 40% в валюте и 90% продать. То есть должны продать 36% от валютной выручки. В рублях эта цифра составляла до последнего момента 50%. Явная несправедливость. Поэтому, чтобы достичь балансировки, мы даже сделали несколько более льготные условия для работы наших экспортеров в рублях, понизив до 25% объем продажи валютной выручки.
