Финский суд по запросу украинской энергетической компании «Нафтогаз» конфисковал российские активы, в том числе и участок земли Российского центра науки и культуры (РЦНК) в Хельсинки площадью 3,3 га.
В это же время глава Службы судебных приставов Финляндии Аки Виртанен в свою очередь заявил, что Хельсинки в будущем может продолжить аресты российской собственности. По его данным, общая стоимость активов, подлежащих аресту, составляет около €38 млн.
Российское посольство в Финляндии в свою очередь направило в МИД страны ноту протеста против действий Хельсинки, а финского посла в Москве Марью Лийвалу вызвали в российский МИД, где ей заявили решительный протест в связи с действиями финской Службы судебных приставов в отношении 45 объектов, находящихся в российской собственности.
«СП» уточнил у специалистов, какие ответные меры может предпринять Россия в отношении Финляндии?
— Если есть какая-то финская собственность осталась на территории России, то значит, на нее надо налагать встречные аресты, это допустимо в рамках международного права. Нужно выяснить, нет ли у финских граждан и компаний собственности в России.
Такое уже было, к примеру, в 2022 году — активы финской Fortum были переданы под временное управление Росимущества. Но в целом надо смотреть не только на биржевые активы (акции), но и следить за внебиржевыми. Под ними подразумеваются различные виды собственности, иногда даже через подставные фирмы и лица, — рассказал экономист Андрей Бунич.
— Пока у нас в основном учитываются биржевые активы зарубежных компаний, которые были заблокированы почти сразу после начала конфликта весной 2022 года. Дивиденды с них зачисляются на счета «С».
Были заблокированы акции на сумму $100 млрд. Это меньше заблокированных российских активов в западных странах ($300 млрд), но эти активы мало что приносят, так как лежат на депозитах под небольшой процент, максимум они дают до $3 млрд в год.
В России же заблокированные активы приносят до $30 млрд в год, так как иностранцы вкладывались в наиболее высокодоходные предприятия. Это означает, что фактически на промежутке 7−8 лет с момента блокирования активов у нас они уравняются.
«СП»: Как сейчас следует действовать в отношении внебиржевых активов недружественных стран, учитывая блокирование российской собственности?
— Под категорию иностранной собственности попадает очень многое — прежде всего офшорные компании, которые фактически являются иностранной собственностью. Если наложить арест на имущество такой фирмы в России, то зарубежный банк, в котором у закредитованной офшорной компании есть счет, попросит фирму заплатить за эту собственность.
То есть можно забрать собственность у компаний, которые работают с теми же финскими банками, и тогда они попадут в сложную ситуацию, потому что у банка окажется в обеспечении офшорная компания фактически без физического имущества.
Это серьезный рычаг на самом деле. Очень крупная часть российской собственности под видом офшоров внедрена в финансовую систему и в западных странах под это взяты кредиты и деньги.
Можно создать западным государствам серьезную проблему. Наверное, этот серьезный козырь придерживается, пока Россия ждет очередного обострения. Вполне возможно выявить, кто финансово стоит за собственностью в России, и в каких зарубежных банках будет дыра в балансе, если сделки с такой собственностью аннулировать.
«СП»: Есть ли смысл в прекращении экспорта энергоносителей и других товаров в Финляндию в ответ на действия против российской собственности?
— Нет смысла ограничивать, если Россия от экспорта получает значительные средства. Если есть возможность нанести серьезный урон, например стратегической или энергетической безопасности, то тогда можно пойти на какие-то жертвы.
Но я не думаю, что у России есть возможность нанести существенный урон экономике Финляндии, они защищены по ряду направлений. А какие-то совместные проекты уже давно свернуты, в том числе и атомный (Финская энергетическая компания Fennovoima в 2022 году разорвала контракт с «Росатомом» на возведение АЭС «Ханхикиви-1» — «СП»).
С другой стороны, можно поступать и асимметрично — арестовать не только финские, но и, к примеру, американские, британские активы. Они все равно вместе действуют.
«СП»: А что еще есть в запасе?
— Также можно ввести меры, чтобы в будущем не давать финскому бизнесу работать с Россией. Многие финны жили за счет приграничной торговли, они завязаны на эту инфраструктуру, продажу и обслуживание недвижимости, туристический поток из России. Несколько районов Финляндии очень сильно связаны с Россией. Надо перекрыть все каналы, пока есть такая острая ситуация, чтобы те, кто жил за счет связей с Россией, пострадали экономически.
В таком случае они будут давить на правительство. Если трудности затронут несколько сотен тысяч человек в Финляндии, то они в перспективе смогут повлиять на политику страны.
«СП»: Как Россия может ответить «Нафтогазу», возможно прекратить транзит газа?
— В таком случае мы можем навредить Словакии и Венгрии, которые относятся к России хорошо. Россия благодаря поставкам газа в эти страны будет получать больше средств, чем Украина за этот транзит. К тому же Москва получает союзников, через которых можно давить на Украину. Что касается экономического воздействия на Украину, то Москва и Киев уже разорвали все подобные отношения.
— Не следует преувеличивать и роль Финляндии и полагать, что страна может принимать какие-то решения. Команда все равно пришла не из «Нафтогаза», а из Вашингтона или скорее даже Брюсселя.
В таких условиях нам надо показать свою силу, но пока есть нерешительность, которая в том числе проявляется в том, что думаем о какой-то симметричности, зеркальности, — подчеркнул председатель Русского экономического общества им. С.Ф. Шарапова, профессор, доктор экономических наук Валентин Катасонов.
«СП»: Что Россия может сделать сейчас в условиях экономической конфронтации?
— Необходима деофшоризация. Согласно данным ЦБ, российские активы за пределами страны оцениваются примерно в $1 трлн. Среди них — дочерние структуры российских компаний, прямые, портфельные инвестиции, кредиты, займы, бумаги, купленные российскими инвесторами. Эта сумма без учета валютных резервов за рубежом (по состоянию на 18 октября 2024 года они составили $624,9 млрд — «СП»).
Сейчас примерно $100 млрд российских активов заблокированы, а $900 млрд не заморожены, так как это в основном офшорные активы — это виртуальные активы, бухгалтерские записи, документы, но физические активы находятся в России. Необходимо принять закон, который обяжет сделать перерегистрацию компаний в российскую юрисдикцию.
Год назад депутат Госдумы Михаил Делягин инициировал такой законопроект, но реализация документа не продвинулась (Комитет Госдумы по экономической политике в январе 2024 года подготовил отрицательное заключение на законопроект о конфискации российских активов офшорных структур — «СП»).
— В целом, в России есть достаточно много физических активов недружественных стран. Надо не просто замораживать их, но национализировать, если мы суверенное государство. С 24 февраля 2022 года активы недружественных стран достаточно серьезно уменьшились, на 20−25%. Российские активы в других странах при этом почти не изменились. Получается, что активы России за рубежом превосходят активы недружественных государств в России примерно на треть или в 1,5 раза.
В 2014 году, когда ввели санкции из-за Крыма, я говорил, что нужно выправлять инвестиционную позицию, чтобы у нас зарубежные активы были как минимум не больше иностранных активов в российской экономике. Но пока остается такая же пропорция не в нашу пользу.
